СВВАУЛШ-77. ПЕРВЫЙ КУРС

Глава 6. Первая сессия. Тренажёр.

Вернулись из новогоднего очень краткосрочного отпуска все без опозданий. Второго января 1974 года все дружно стояли на вечерней проверке. Юрий Игнатьич присутствовал лично. Взял слово:

— Хочу поздравить вас с тем, что в новый 1974 год вы вступили без праздничных потерь.

Как рассказывают те, кто никуда не ездил, Новый Год встретили скучно, у ёлки в медучилище. Ну, выпили по бокалу шампанского и всё. С нами всё время крутились ротные офицеры. Короче, были обыкновенные танцы. А в три часа уже пришли в казарму.

С третьего января потянулись привычные будни – занятия, наряды и прочее.

Скоро заканчивается первый семестр, ужи делаем разные контрольные работы и начинаем сдавать зачёты. В середине февраля каникулы на две недели, но домой поедут только те, кто сдаст все зачёты. Ю. И. доступно и популярно рассказал, чем будут заниматься на каникулах те, у кого будут хвосты. Мы уже хорошо знаем весь этот набор – работать кайлом в Холодногорске, копать землю до нефти… Домой хотят ехать все, усиленно готовимся к зачётам, - после отбоя в ленкомнате не протолкнуться, на сампо, почему-то такого рвения нет.

[ Февраль 1974г – «Ломимся» в столовую. ]

С горем пополам сдаём последние зачёты. Правда. не все сдают успешно. Собираемся ехать домой. У кого хвосты, ходят хмурые, кто-то из них рассчитывает за пару дней сдать зачёт, а у кого не один хвост, понимает, что поездка домой ему не светит.

Наступает пятнадцатое февраля, утро. Ю. И. прохаживается вдоль строя готовых отпускников, словно принимает парад. По одному выводит из строя тех, у кого нарушения формы одежды. Всё же затесались в строй некоторые «оптимисты» в расклешённых брюках, с короткими шинелями и даже с неуставными причёсками. В лучшем случае, поедут они домой только завтра после устранения недостатков.

Те, кто прошёл контроль Ю. И., получают отпускные билеты, проездные документы и, после короткой напутственной речи Ю. И., отправляются по домам до двадцать седьмого февраля.

«Оптимисты» с оптимизмом принялись устранять недостатки. Подстричься или поменять брюки на уставные не проблема, хотя сегодня уже никто никуда не поедет. Это понятно. А вот те, у кого обрезанные шинели, чешут затылки. Других шинелей нет. Но Ю. И. человек великодушный и на вопросы «укороченношинельных» - «Что нам делать?», отправляет их в каптёрку за старыми солдатскими шинелями:

— Отрезайте полоски, сколько там сантиметров у вас не хватает и пришивайте к своим шинелям.

И вот, после того, как были пришиты рыжие полоски от старых солдатских шинелей к тёмно серым курсантским, выглядели эти шинели просто безобразно. Но делать нечего, могло быть и хуже. С чистой совестью Ю. И. мог их всех оставить на все каникулы в казарме. Конечно, за забором училища будут оторваны эти пришитые рыжие полоски, но «осадок останется» и долго будет помнится это «нарушение формы одежды».

Из отпуска приехал я двадцать седьмого февраля, почти все уже на месте, а кое-кто и не уезжал. Будто и не покидал «родную казарму»! На улице снег, хоть и небольшой, морозец, позёмка метёт, а в казарме тепло и уютно. Красота! Юрий Игнатьич, «отец родной», встречает!

Начинается второй семестр. Больше становится авиационных предметов и меньше всяких «гражданских». Мы в, так называемом, втором потоке, - на полёты поедем в июле, а первый поток едет уже сейчас. Кто в Холодногорск, это совсем близко к Ставрополю, кто в Ханкалу, это под Грозным, а кто в Слепцовск, это тоже в недалеко от Грозного. Ходим на тренажёр ТЛ-29. Интересная штука, почти настоящий полёт. Настоящая кабина Л-29 со всеми приборами и органами управления, всё там светится и гудит. Даже есть звук работающего двигателя.

Сначала мы там учились запускать двигатель, а потом и «полетели». Вначале пришлось вникать в сам принцип «летания», - принцип управления самолётом. Понять, как управляется самолёт и чем. Что такое «органы управления»!? Во многие понятия мы начали вникать на занятиях по самому авиационному предмету из всех авиационных, - на Аэродинамике. Там впервые услышали такие самолётные понятия, как - рулевые поверхности, элероны, стабилизатор, руль высоты, руль направления, закрылки.

[ Март 1974г – Саня Горошко. ]

Инструктора на тренажёре, это бывшие опытные лётчики, они знакомили нас с самим «ЛЕТАНИЕМ», с принципами управления самолётом. Здесь, с их помощью, мы соединяли в единое понимание теорию аэродинамики и практические действия органами управления самолётом. Узнали много «нового» - я, например, с удивлением узнал, что «поворачивает» самолёт не с помощью ножных педалей и руля поворота, как я раньше думал, а при даче РУС (Ручки Управления Самолёта) влево или вправо и создании крена. Вот из-за этого крена самолёт и разворачивается, потому как «…горизонтальная составляющая подъёмной силы крыла направлена в сторону крена…» Примерно так глаголет наука Аэродинамика.

Взлёта и посадки на нём, нормальных, конечно, не получается, а вот в полёте всё как надо. Работают все приборы, показывают высоту, скорость, курс, обороты двигателя, работает АГД, можно выпускать и убирать шасси и закрылки. Одеваем шлемофон, ведём радиообмен, пробуем такую штуку, как ларингофон, одеваешь на шею на резинке и не надо никакого микрофона. Ну и просто чувствуешь себя, словно в настоящем самолёте. Начинаешь понимать, что такое полёт, как управляется самолёт. Сначала чувствуешь себя полным дураком, кругом полно разных стрелок и разноцветных лампочек, всё «шевелится» и гудит. Потом потихоньку начинаешь вникать. Инструктор тренажёра сидит сзади за пультом рассказывает всё и показывает. Объясняет, как управлять самолётом, для чего какие органы. Пробуешь уже сам управлять самолётом и сильно удивляешься, что он слушается тебя. Со временем научились «собирать в кучку приборы». То есть понимать по показаниям приборов в каком положении самолёт, куда он движется и, что нужно делать, чтобы он двигался в нужном направлении.

На тренажёр мы ходили по очереди в течение всего дня. Один приходил на занятия с тренажёра, другой шёл туда вместо него. Однажды привели на тренажёр какую-то экскурсию – студентов, я в это время «летал» на тренажёре, отрабатывал какое-то упражнение. Инструктор показывает тренажёр, рассказывает, как он работает, а потом решил показать экскурсантам, как действует лётчик, то есть я, в «особом случае». Включил мне «пожар двигателя». Я, конечно никакого понятия про эту экскурсию не имел, «летел» себе и не видел загоревшуюся красную аварийную лампочку «Пожар». Только не пойму, почему это у меня растёт температура двигателя, потом начали падать обороты двигателя, а потом и скорость самолёта. Пока я разбирался, в чём дело, «самолёт» мой уже врезался в грешную землю. Все стрелки приборов замерли, раздался характерный звук и мне пришлось вылезать из кабины. Тут только я увидел экскурсию и понял, что сильно «опарафинился».

В начале второго семестра Ю. И. разжаловал за какие-то грехи Ваню Ткаченко со старшины отделения и его место занял Ваня Горбачёв. А Ваня был у нас местной достопримечательностью. Ведь в то время первым секретарём Ставропольского обкома партии был Михал Сергеич Горбачёв. И каждый преподаватель, увидев впервые в классном журнале Ванину фамилию, осторожно спрашивал – «А не родственник ли…?» Ваня честно отвечал, что – «Нет», но мы все напускали туману и, обычно, преподаватель, на всякий случай, особенно к Ване не придирался, ну и к нам остальным немного тоже…

Был у нас в отделении такой курсант Калмыков, несколько странный, - учиться совсем не хотел, всё время получал двойки, постоянно пересдавал все зачёты. Другого уже давно бы выгнали, но он был местным, и его мама работала кем-то в штабе училища. Она всё время просила за него, чтобы не выгоняли. Какое-то время это прокатывало, но первый семестр он так и не сдал. И отправился во солдаты. Была у этого Калмыкова ещё одна «странность» - он знал наизусть поэму «Лука М…дищев», авторство которой приписывают Пушкину. Поэма была длинной, по-пушкински очень складной. Нередко вечером собирался народ послушать эту «удивительную» поэму.

После очередной потери осталось в нашем 104-ом классном, «во всех отношениях», отделении тридцать «орлов» из тридцати пяти в самом начале.

Как-то после ужина в казарме слышим громовой бас командира четвёртой роты майора Кузнецова. Это он построил роту и устраивает большой разнос по какому-то поводу. Позже узнаём «повод». Кузя, как курсанты зовут бравого майора Кузнецова, как командир хозяйственный, задумал ремонт помещений в казарме, для чего требовались разные материалы, особенно краска, собственных запасов которой было мало или не было вообще. На построении он объявил курсантам, что за принесённую краску будет давать внеочередные увольнения в город и прозрачно намекал на новый учебный корпус. А рядом с нашей казармой и завершалось строительство этого самого нового учебного корпуса и велись там как раз всякие покрасочные работы. Намёк сообразительными и жаждущими увольнений курсантами был понят правильно, и вскоре стали некоторые курсанты наведываться к военным строителям и там, то ли выменивали на что-то, то ли просто покупали по дешёвке банки с краской, а возможно и просто «экспроприировали». Сие не так важно. Важно, что за такую принесённую банку «несун» получал от Кузи заветную «увольнительную записку» и команду отнести банку в каптёрку.

Через время, когда, по расчётам хозяйственного ротного, в каптёрке набралось достаточно краски, направился он в каптёрку, чтобы оценить объём «покрасочного материала». Но, к своему изумлению, обнаружил в наличии всего три или четыре банки краски. Тут Кузя понял, что его просто дурили, предъявляя одни и те же банки по нескольку раз…

В один из дней апреля на каком-то батальонном построении комбат объявил на, что мы девятого мая, на День Победы будем выступать на центральной площади Ставрополя с оружейными приёмами. И стали мы почти каждый день по утрам тренироваться на плацу этим самым приёмам. Брали в руки автомат, проделывали с ним различные движения, типа – «Бей! Коли! На пле-чо!». Развороты в движении и многое другое. Замотались мы с этими автоматами, а Лёлик не унимается, лично проводит тренировки. Накануне выступления отобрал комбат лучших, по его мнению. Я в это количество не попал. А «счастливцы» в День Победы шагали на площади с автоматами, демонстрировали зрителям мастерское владение оружием и,как говорят, даже сорвали аплодисменты. Это даже показывали по местному телевидению.

[ 09.05.74 – г. Ставрополь - В День Победы на пл. Ленина. ]

Июнь, жарко. После сампо устроились как-то с Саней Горошко на траве на краю стадиона в тени тополей. Он книжку читает, я делаю первую запись в своём дневнике. Вообще-то не раз наши командиры и «политрабочие» говорили нам о том, что ведение всяких записей или дневников запрещается. Но, всё же я решил завести… Вести дневник придётся «редко и тайно». Прошу Саню сказать что-нибудь, так сказать, «для истории», и слышу:

— Скоро ужин. Война войной, а…ужин по распорядку.

Я с Саней согласен.

На «штурманской подготовке» Ромашов, начальник кафедры и сам бывший лётчик, нам дал «совет» - не жениться рано, и долго обосновывал его.

После занятий все разошлись «загорать», но недолго пришлось принимать «загар». Юрий Игнатьевич узнал об этом и приказал старшине собрать роту, но тот слишком долго её собирал и не успел прогнать нас на километре, как было ему приказано. Ю.И. страшно «разгневался» и пришлось нам делать два круга вокруг первого учебного корпуса. Потом он гонял нас по проспекту Науки:

— Кругом – Марш! Напра - Во! Нале - Во! - и так далее.

По окончанию разразился речью, обещал до полётов погонять нас - «на пузе ползать». Тут под горячую его руку подвернулись Рома Султанов (Икас) и Миша Авраменко (Тихас). Встали они в строй уже с «нарядами».

Да, я совсем забыл – у нас за это время сменилось пять командиров взвода. Вначале был Щербахин, потом Митрофанов, потом Бутов, за ним Булавин, ну, и сейчас Перцев…

С утра сразу пошли в санчасть делать уколы холерной вакцины. И прививки против оспы. После занятий мы отправились по инициативе Ю. И. на плац:

— Шагом – марш! Кругом – марш! Раз-Два! Левой!

Я заступил в наряд дневальным по роте, дежурным по училищу заступил подполковник Мисюра, это преподаватель с кафедры РТО, обладатель огромного телосложения и громоподобного голоса. На разводе рявкнул своё коронное «Здрст», а когда уходили с развода, оказалось, что барабанщики не умеют играть «Развод». Мисюра их чуть не съел…

Дневалить я пошёл добровольно, чтобы 13-го не пойти на физо, ожидается зачёт. Со мной несут службу Миша Авраменко и Володя Бакаев (Шеф).

С утра не повезло. Доложил комбату вместо «дневальный за дежурного» - «дежурный за дневального». Он собрался сделать мне втык, но потом передумал. Ну, а я и не настаивал. Потом долбили в туалете «дырки» под новые «очки». Дневальство моё кое-как кончилось, на сампо не пошёл, а вскоре и наши вернулись.

Глава 7. Газовка. Зачёты.

Утром «схватил» от командира взвода капитана Перцева, одну неделю неувольнения за плохо почищенные сапоги. На занятиях по РТС слушали радиообмен прошлого года полётов Слепцовского полка и удивлялись, как там можно что-то понять!? Непрерывный шум, фразы неразборчивы. Спрашиваем у преподавателя:

— А можно послушать более качественную запись? – на что он нам отвечает:

— Это обычная нормальная запись, привыкайте!

После занятий объявили, чтобы прибыли с сампо в 16.50 – будем смотреть встречу Брежнева с избирателями. И вот, сидим в ленкомнате, надрывается телевизор, кто-то стучит на ударнике, кто-то читает. Короче, - кто, что хочет, то и делает.

На проверке старшина зачитал номера тех, кто будет 16-го июня голосовать, – я 41-ый. В воскресенье выборы. Будем кого-то куда-то выбирать.

На разводе Бурбовский сказал нам, что начальник училища запретил загорать на территории училища. Появилась такая «традиция», всё-таки июнь месяц. На РТС я, Юра Валезнев и Славик Гвозденко (Пан Инспектор) лазили по тренажёру РЭО (Радио Электронное Оборудование) самолёта МиГ-17. Бобрышев, преподаватель, за это дал нам работу и пообещал ещё поставить двойки.

Сегодня суббота, но увольнение забили и на сегодня, и на завтра, но потом Ю. И. милостиво разрешил увольняться по четыре человека из каждого классного отделения.

После ужина в поточной аудитории был концерт художественной самодеятельности девятой роты, это ШБУшники. Долго не отпускали их эстрадный ансамбль. Потом начался сильный дождь. Все, кто смотрел фильм в летнем клубе – ретировались, и я не завидовал увольняемым.

Бумага ещё утром сказал, что завтра день демократический и подъёма не будет. Но Ю. И. на проверке всучил нам по бумажке - «Поздравление» и объявил, что до семи часов «подъёма не будет», но все голосующие в шесть часов?! должны встать.

Проснулся без двадцати шесть от шума, некоторые уже ушли на избирательный участок, другие собираются. Пришёл туда в самом начале, у всех столов толкаются, взял два бюллетеня. Оказывается, мы выбираем депутатов в Верховный Совет. Висят плакаты, что - «Участвуя в выборах, ты участвуешь в управлении государством». Коля Зайцев, он тут вроде дежурного, «пожал ручку» и «поздравил». Опустил эти бюллетени в ящик и на том моё участие в управлении государством закончилось. Пришёл в роту, лёг досыпать. В семь часов пришёл Перцев и объявил подъём. Демократия на этом кончилась. Ожидается сегодня кино, культпоход и так далее, только спортивного праздника не хватает.

После завтрака сел в ленкомнате и переписывал конспект по Динамике полёта. Вылез оттуда только на обед, оказалось, что наши уже купили билеты в кино на 17.20 – у Миши Лаврина оказался лишний билет. Смотрели в кинотеатре «Экран» фильм «Ради жизни на земле». А в училище после ужина смотрели ещё один фильм «Неподсуден».

Утром, сразу после зарядки, пошли на кафедру РТС (Радио Технические Средства). Собрали всех «двоечников» тренироваться по приёму на слух. Подполковник, преподаватель, всё убеждает нас, что приём на слух развивает координацию.

После занятий пришли в роту, мне письмо из Московской области, из какой-то в/ч, от Домарева, я сразу даже и не вспомнил, кто он такой. Как быстро всё забывается даже из недавнего прошлого. Это же мой одноклассник по 50-ой грозненской школе, Вовка Домарев. Пишет о себе, что служит, что делать в общем-то и нечего.

На сампо приходил Головин, преподаватель Аэродинамики, писали летучку, потом он нам сказал, что зачёт будем сдавать письменно. Будем писать все сразу, он в классе будет один. Это нас обрадовало.

Вечером получили «жалованье». Думали собрать ещё по два рубля на магнитофон, но потом Толик Сапелкин сказал, что напишет домой и ему пришлют его магнитофон. На этом варианте и остановились.

Завтра семинар по «лётной эксплуатации» и что-то вроде этого по РТС, сижу после отбоя в ленкомнате, учу проверку РЭО. Я тут не один, после отбоя всегда есть народ, пока не разгонит или дежурный по училищу или кто-нибудь из ротных офицеров. Можно ещё и наряд заработать.

Утром, перед завтраком мы построились, но не было ещё старшины. Пришёл Ю. И., почитал мораль и пообещал «всесоюзной пахоты». Потом, когда пришёл старшина, Ю. И. доложил ему:

— Товарищ старшина, рота по вашему приказанию построена!

Нам было очень смешно. Полищуку, правда, было не до смеха. На завтраке был подполковник Леденёв из политотдела и сказал, что нам недодают хлеб, масло, сахар и, чтобы впредь заготовщики проверяли.

Когда пришли из бани, Перцев «собрал» все семечки, которые у нас были в карманах и заставил их выбросить.

Утром Перец «дал» мне пять нарядов вне очереди за то, что не ушёл раньше на РТС. На завтраке Ваня Горбачёв вылил чай под стол, узнал об этом Бумага. Перед строем Бумага долго «разоблачал» Ваню и сказал, что его разжалуют. Ведь Ваня у нас младший сержант, старшина отделения.

Сейчас сидим, готовимся к зачёту, - завтра сдаём «Штурманскую подготовку». Пришёл Перцев, сказал, что нужны шесть человек на соревнования в Тихорецке. Вызвался Юра Артюхов, потом мы предложили Мишу Авраменко (Тихаса) – он ведь родом из Тихорецка. Миша собрался толкать ядро, сейчас «тренируется».

Сдали «Штурманскую подготовку», средний балл – 4,24. Короче, осталось два зачёта. Третий курс уезжает, теперь вся территория возле казармы «наша», в смысле уборки. Заступил дневальным. На ужине стоял на тумбочке, заменял Колю Зверева, читал книгу. Это увидел капитан Бурбовский и «всандалил» мне очередных пять нарядов «вне очереди».

Разбудил меня Саня Гонтаренко на мою «ночную смену» в двенадцать часов. Бурбовский ещё не ушёл, ждёт «самоходчиков», уже нескольких поймал. Кто-то из них позвонил в роту, Гонтаренко взял трубку и стал говорить, что здесь Бурбовский, тот всё слышал, объявил Сане пять нарядов и пообещал утром снять с наряда. Потом «самоходчики» стали лезть в окно. Пока Буба разбирался в канцелярии с одним, в окно влезло человека четыре. Тут снова кто-то позвонил, Гонтаренко сказал, что Бурбовский в канцелярии, тот опять это всё слышал, позвал Гонтаренко и спросил, что тот говорил по телефону. Саня ответил, что сказал, что в роте никого нет. Буба подозвал меня, я подтвердил. Буба пообещал нам в аттестации написать об этом. В общем, была бурная ночь и мы с Саней Гонтаренко «заработали» по пять нарядов.

На завтраке старшина дал Ване Горбачёву задание, чтобы он меня через день в наряд ставил, у меня этих нарядов набралось уже десять штук. Короче, сегодня заступаю дневальным вместо Володи Вовенко. Старшина обнадёжил:

— Отстоишь нормально – больше в наряд ставить не буду.

Дежурным по училищу заступил Асин (майор – инженер), преподаватель с кафедры «Авиационные двигатели». Бросили с Борей Гуриным и Ромой Сулеймановым жребий, кому в какую смену стоять на тумбочке.

Стоял ночью с часу до четырёх, стояли по одному. Утром в поточной аудитории должна быть встреча с начальником училища генерал-майором Голодниковым Николаем Герасимовичем. Перед обедом наши пошли в город в какой-то музей, - культпоход. После обеда ни черта Аэродинамикой не занимались – играли в волейбол, потом в футбол. А ведь на носу зачёт и мы твёрдо собирались заниматься Аэродинамикой.

Сегодня у нас подготовка к зачёту по Аэродинамике. Я должен конспекты недостающих лекций переписать в тетрадь, но вряд ли получится. Так и есть, все лекции, конечно, не переписал – пол сампо проспорили. У нас часто стали возникать длинные споры – и по делу, и не по делу. Ни разу даже не прочитал конспект, завтра будет видно. Да и почти никто из наших не готовится, многие «строчат» шпоры. Я заметил, что написание шпор даёт, оставляет в голове больше, чем просто чтение конспектов. Такой вот парадокс.

Будем сдавать зачёт по Аэродинамике письменно. Первые два часа будем писать, следующие два часа будут проверять нашу «писанину». Рассадил нас Головин всех на первые четыре ряда и всё время ходил между рядов, но где наша не пропадала. Списывали даже тогда, когда списывать было почти невозможно. Результаты были таковы – из 25-ти писавших 15 четвёрок, 4 пятёрки, шестеро – «не написали», будут пересдавать. Остальные у нас в наряде. Я на этот раз отхватил четвёрку.

103-е отделение приехало с аэродрома Михайловка, были там на «газовке», лица у всех красные, будто совали головы в сопло, жалуются на звон в ушах от движков. Завтра и нам предстоит то же самое. Будем запускать двигатели на самолёте Л-29 и «газовать» их.

С последнего часа семеро наших пошли на площадку играть в волейбол. Их там «узрел» Юрий Игнатьич, они ему сказали, что завтра «газовка», то есть делать нечего. Ну, а Ю. И. им пообещал:

— Вы у меня будете газовать до нефти!

Любит он пугать нас нефтью, то «копать до нефти», то вот теперь – «газовать до нефти».

Раньше позавтракали и поехали на газовку в Шпаковку. Собрали пять рублей мелочи, хотели купить колбасы, затем передумали и купали на них пряники – пять килограмм. Серёга Овчинников с трудом донёс их до машины.

Газовали на одном самолёте, потом на двух, шум страшный, фотографировались.

Тихас снова попал в «историю» - на максимальных оборотах газующего двигателя полез во вторую кабину рядом с воздухозаборником. Техник его отшвырнул, а Тихас стал в деловую позу и оправдывается. Там был «Л-29» самой первой серии – историческая машина.

[ 26.06.74 – аэр. Михайловка – После «газовки». ]

Сегодня узнали, что первый поток приезжает с полётов двадцать девятого числа. Первой парой было «Авиаоборудование» на тренажной площадке, пошёл дождь, залезли по трое в кабины самолётов, можно было, кое-как и четвёртого впихнуть.

После занятий ходили на склад получать лётное обмундирование.

Ходили «особой» группой после отбоя в лётную столовую чистить лук, пришли в одиннадцать часов – в ленкомнате сидят наши и «забивают козла».

Сегодня подготовка к завтрашнему зачёту по РТС, а мне идти в наряд по лётной столовой. Но всё же постараюсь сдать зачёт завтра. Пришли с Борей Гуриным с наряда, а сорок человек с первого потока уже приехали с полётов, остальные – завтра.

Дежурный по столовой отпустил меня сдавать зачёт. Пришёл в роту, переоделся и пошёл сдавать в 109-ую аудиторию. Зашёл без очереди, взял 18-ый билет, ответил Бобрышеву, получил «хорошо», но в зачётку не поставил, - я ещё не сдал «приём на слух».

Глава 8. Экзамен по лётной подготовке.

Юрий Игнатьич вроде обещал уволить со 103-го и 104-го отделений 100% личного состава за субботу и воскресенье, но увольнялись как обычно. Ю.И. ещё раз «изволил пошутить».

С утра начался «спортивный праздник» - бегали, плавали в бассейне, прыгали. Бакаев (Шеф), никого не спрашивая, составил список участников, попал его куда надо и куда-то ушёл. Потом эти участники искали Шефа – жаждали мести. К их сожалению и к Шефову счастью они его не нашли.

Был в увольнении. Не отдали с Колей Зверевым честь одному лейтенанту – связисту, он долго разглядывал наши увольнительные – с тем и разошлись. Это, наверное, последнее увольнение в Ставрополе.

Уже первое июля, с утра у нас был комплексный тренаж на самолёте, целый день пеклись на тренажной площадке, потом получали на вещевом складе куртки, комбезы, шлемофоны, свитера – всё бэушное. Сейчас всё сампо рубимся по очереди в «козла». Дверь закрыта. Впускаем по паролю - выстукивают азбукой Морзе букву «ь» - «таа-ти-ти-таа». Подготовка проходила в ангаре, отправили Смирнова и Стенникова (Стешу) за «инвентарём». Они купили бадминтон, домино и шахматы.

Сегодня была баня, остались без постельного белья, придётся спать «по-цыгански».

Взял с собой всё для того, чтобы проявить плёнку на подготовке. Проявил плёнку, вышла нормальной. После занятий ходил в город, купил Шефу чемодан, потом ф/увеличитель, ф/бачок, ф/фонарь, бумагу, плёнки, фиксаж. Сейчас на сампо всё по-прежнему – забивают «козла». Стеша бегает под окном, зовёт в роту, его посылают подальше.

У 103-го отделения сегодня экзамен по Лётной эксплуатации, не сдало семь человек, в основном из-за «Особых случаев». Перед обедом Ю. И. провёл кое-какую «перетасовку» - снял Журняева и поставил на его место Шабрина, вместо Крагеля стал Дзюбинский. Сейчас на сампо зубрим особые случаи, кое-кто забивает «козла». До нашего отъезда в Слепцовск осталось четыре дня.

После отбоя Серёга Овчинников пошёл «уговаривать» Зверева пойти в ленкомнату учить «Лётную эксплуатацию». Ну и «доуговаривал», пока Коля ему не «врезал».

[ Июль 1974г – СВВАУЛШ - Ю. Валезнев, М. Лаврин, И. Ткаченко, В. Пономаренко. ]

Сегодня сдавали экзамен по «Лётной эксплуатации». Я взял фотоаппарат, фотографировались.

«Лётную эксплуатацию» с первого раза сдали не все, десять человек пойдут завтра, а возможно и послезавтра «на второй круг».

Всё! С теорией кончено!

Ю. И. или забыл, или не знает, что семестр у нас закончился и отправил нас на сампо - забиваем «козла», пишем письма, потом вообще разбрелись. Думали с Колей Нагорновым сегодня печатать фотки в ленкомнате, но никакого печатания не получилось, после отбоя «торчал» в казарме Буба. Отложили на завтра.

Сегодня в поточной аудитории на политинформации подполковник Леденёв (исполняющий обязанности нач. политотдела) сказал одному курсанту, который спал:

- Ты сейчас должен не спать, а представлять, как ты пикируешь на Пекин

Собрались печатать фотки в каптёрке четвёртой роты, уже принесли всё туда, но тут чёрт дёрнул майора Кузнецова появиться там. Короче, он нас выгнал. Уламывал нашего каптёрщика Петьку печатать в его каптёрке, сказал, что подумает. Ну, а в крайнем случаем можно и в ленкомнате.

Во время занятий укладывали шмотки, стирались, гладились. Потом Ю.И. «повелел» 104-му привести в порядок туалет после ремонта – ну, и приводили.

После обеда вышли играть в бадминтон, собралась приличная команда. И надо же, - Серенков сломал одну ракетку, и удар вроде был несильный – скорее всего, ракетка была слабой. Кое-как склеили и пошли на ужин.

Мы так и не печатали фотки. Остаётся единственное – после двенадцати часов печатать в ленкомнате.

Всю ночь с Колей Нагорновым и Мишей Лавриным печатали. Нормальные фотки получились. Легли спать в пять утра.

После завтрака была в поточной аудитории политинформация интересная, но слишком длинная. Потом купались в бассейне. Там занимались какие-то спортсмены прыжками в воду с пяти- и десяти - метровых вышек. Я пытался прыгать с десятиметровой вышки «солдатиком» - получается нормально, а вот вниз головой что-то проблемно. Во-первых, страшно. Во-вторых, - уметь надо. Глядя, как запросто сигают с десяти метровки эти спортсмены, решил и я попробовать. Мол, если они прыгают, почему я не смогу!? Короче, уговорил я себя. Залез на десятиметровую вышку, внимательно посмотрел, как прыгнул передо мной товарищ, и тоже, зажмурившись, сиганул. Хватило ума открыть глаза и посмотреть, куда же я лечу. И не зря, - чувствую, что заваливаюсь на спину и, вроде это уже неизбежно. Успел представить, как я «хряпаюсь» спиной плашмя об воду с десяти метров, аж мурашки забегали по мне. Как-то умудрился дрыгнуть ногами, что они у меня не завалились назад и я вошёл в воду более или менее вертикально. Вылез, а на меня набросился тренер этих спортсменов:

— Какого… ты туда полез? Считай, что ты случайно живой остался!

Потом «отошёл» и даже показал мне как выполнять с пятиметровки «спад вперёд», «спад назад» и «спад сидя». Совсем несложно и безопасно. Замри только, как столб и падай.
Перцев дал увольнительную на пятерых и отправил нас подстригаться. Побродили напоследок по Ставрополю.

Все шмотки уже упакованы, фотопричиндалы рассовали по чемоданам. Готовы выезжать хоть сейчас.

Проснулся среди ночи от какого-то шума. Почти всё 103-ье «выламывается» под орущий магнитофон. Сергей Киселёв (Кеся) кричит:

— Ура! Завтра на полёты!

Вообще-то – уже сегодня. Ну, а потом старшина и разогнал всех, правда. с большим трудом.

С утра началась «чемоданная подготовка», набивали мешки и чемоданы чем только можно было. Ходили на развод. Ю. И. хотел, чтобы мы прошли так, «чтобы асфальт лопнул».

Сейчас 103-е отделение выносит мешки. Позвали и нас. Погрузили в машину мешки, чемоданы и тридцать пять человек – всё 103-е отделение и часть нашего. Уехали, осталось нас здесь 14 человек. Убрали своё спальное помещение. Приходил Ю. И., «побеседовал». Сейчас ждём. Приехала машина из «Приёмника», погрузили туда кровати, это для нового набора курсантов, потом пошли обедать. Это был наш последний обед в курсантской столовой (по идее). И снова ждём.

[ Июль 1974 г – За пару дней до долгожданного убытия на полёты. «Часть» 104-го классного отделения возле казармы. ]

Наступил долгожданный день – 08.07.74. Наконец-то мы уезжаем. Мы летим вместе с ханкалинскими. Приехали на аэродром, там уже стоит Ан-26.Устроились в самолёте, я попал к иллюминатору. И мы полетели. Всё было видно отлично, никакого «чувства высоты» я не почувствовал, многие спали.

Глава 9. Аэродром «Слепцовск».

Прилетели в Слепцовку, я местность с воздуха не узнал, хотя бывал в этой Слепцовке не раз. Ан-26 сел с «весёлым подпрыгиванием». Городок недалеко от аэродрома, обустраиваемся в двухэтажной казарме. Здесь уже расположились наши, прилетевшие раньше, места все распределены – кровати, группы, звенья.

Командир эскадрильи у нас подполковник Осецкий, замкомэск майор Стрыгин. Я попал в группу с Авраменко, Филипенковым, Кукуевым и Дзюбинским во второе звено к старшему лётчику-инструктору майору Теребилину Владимиру Фёдоровичу. Сразу пошли на ужин в лётную столовую. Ужин всем понравился. После ужина командир взвода капитан Кондратенко собрал нас в классе на ознакомительную беседу, - «приводить нас к действительности». Он нам рассказал, что местное население всё тащит (в смысле ворует) и, что с ним нельзя быть ни другом, ни врагом и, что могут и зарезать или застрелить. А затем он сделал вывод для нас – «чичены уважают сильных».

Отбой у нас в 21.30, подъём в 5.30. Первое звено осталось на кухне – чистить картошку. Сейчас все сидят и пишут письма, завывает магнитофон. Коля Зверев подошёл ко мне и сказал:

— Здесь запрещается вести дневник.

Я удивился, ведь я думал, что никто об этом не знает.

Подъём был в 5.30. После завтрака было построение, распределили всех солдат-техников по нашим лётным группам. Нашего инструктора нет, он в отпуске, будет со дня на день. Уже началась наземная подготовка, то есть «писанина». Писали четыре часа до обеда и два – после. Затем командир эскадрильи показал нам, что где в комбезе носить. После ужина всем звеном чистили картошку.

Ночью дневальные шумели - «подбадривали себя». Утром узнал свой позывной – «582». После завтрака пошли на стоянку, до обеда с КЗ (Командиром Звена) лазили по самолётам. Страшная жара. Только пообедали и сразу же на газовку, сидим, печёмся на солнце, ждём окончания. Техник объяснял нам, как зачехлять самолёт, как буксировать и прочее. Короче, вводил нас в хозяйственную колею.

Урывками пишем наземную подготовку - «наземку». После ужина «паслись» на тутовнике. Мы с Володей Пономаренко (Парамоном) оказались самыми стойкими, остальные уже слезли с дерева и ушли в казарму.

После отбоя сидим в классе предварительной подготовки. Два солдата делают газету, и мы четверо курсантов, пишем «наземку».

На проверке командир взвода вывел уборщиков спального помещения и сказал, что если они и завтра так уберут, как вчера и сегодня, то он объявит по трое суток, среди них и я.

В класс зашёл командир взвода, обнаружил нас и вот мы уже моем пол на втором этаже.

С утра «произвели мокрую уборку», сейчас пойдём в санчасть. В санчасти доктор проверял давление. Интересно, что воздух в полость для руки, когда измеряет давление, врач не накачивает вручную, а нажимает ногой на шток «ПУ-7» и воздух поступает от баллона.

Объезжали аэродром, «знакомились» с ВПП. Здесь две полосы – «железка» и грунтовая, параллельные. Невдалеке, севернее аэродрома, проходит железная дорога, тянется с запада на восток от Ростова до Махачкалы. Дальше вдоль «железки» тянется Сунженский хребет, невысокие горушки. А вот на юге возвышаются, что ни на есть, Кавказские горы и виден Казбек, с «нарисованной» на нём двойкой. При полётах по кругу высота 700 метров, а в пилотажных зонах высота от двух до четырёх тысяч метров, они расположены в предгорье.

На вечернюю прогулку никто не пошёл, старшина обиделся и ушёл спать, проверку провели без него.

Дневальным был Боря Гурин, заснул «на тумбочке», подъём не объявил, проспали. Наверное, вечером будет разбор.

Пошли в баню, шёл дождь, баня как раз на противоположной стороне станицы Слепцовской. В бане банщица, русская женщина, делилась своими нелестными впечатлениями о «чиченах». На обратном пути напали на абрикосовое дерево, почти всё «обнесли».

Сегодня у нас ПДС, послушали лекцию подполковника Анцупова, потом тренировали на самолётах и на тренажёре катапультирование. Капитан Аксельрод, преподаватель ПДС и инструктор-парашютист, сказал, что в училище будут теперь вместо семи прыжков делать около двадцати. Уже сейчас четвёртый курс прыгает на ручное открытие.

После обеда сдавали зачёт по ПДС на допуск к полётам, проходит только 4 и 5. Пришли в казарму, расселись по углам и пишем «наземку».

Получил из дома письмо, мама обещала приехать 13-го или 14-го июля, ехать сюда из Грозного на автобусе примерно час.

После ужина всем звеном чистили картошку. Боря Гурин рассказывал байки на блатном жаргоне. Интересно, где он его набрался?

Перед самой проверкой меня пригласил на собеседование командир взвода, сначала спросил о службе (как полагается), а потом, – почему мы не хотим ходить на прогулку. И всё в таком духе, будто я играл в этом главную роль, потом начал говорить о национальностях, о дружбе народов и тому подобное. Понятно, это он смягчает свой рассказ о «чиченах», что вёл с нами утром, пока ещё не видел в моём военном билете графу национальности. Я к этому уже привык.

Утром старшина закричал - «Подъём», встало несколько человек, остальные даже не шелохнулись. Встали только после того, как дневальный сказал, что пришёл дежурный по гарнизону. На утреннем осмотре Полищук пытается наладить с нами отношения – говорит ласково, вкрадчиво, даже просительно.

Занимались все со своими инструкторами, наш уже вернулся из отпуска, разбирали «полёт по кругу». После обеда до самого ужина писали «наземку».

После ужина комэск рассказал нам о планах на следующую неделю. Короче, должны в четверг уже начать летать. Снова сидим по разным углам и пишем «наземку».

На проверке не хватало пять человек, дежурный по гарнизону пошёл и обнаружил их спящими. Двое оказались после наряда, а трое получили по одному наряд «вне очереди». В училище они бы получили, как минимум по три.

С утра позавтракали и сразу приступили к «Всеармейскому воскреснику», я оказался в группе, что меняла «железку» на полосе. За мной пришёл Швец, – ко мне приехала мама.

После обеда сидим с Тихасом в классе, пишем «наземку».

Вечером в клубе показывали фильм «Чёрная гора». Мне не понравился, и я ушёл дальше писать «наземку». Зашёл старшина, зовёт всех на прогулку, ссылаясь на дежурного по гарнизону. На свой авторитет уже не надеется.

После завтрака старшина не знал, куда нас вести на развод и спросил у одного инструктора – капитана. Тот ему ответил:

— Развод бывает вечером и то в пехоте.

Странно, в училище это вполне распространённое понятие. Пошли на аэродром, на самолётной стоянке подложили под носовое колесо колодки и «отрабатываем» угол подъёма носового колеса на взлёте и взгляд на землю на выравнивании. Потом сидели с Тихасом под плоскостью и изучали «Инструкцию Л-29».

После обеда комэск читал нам три часа лекцию, рассказывал о нашем будущем лётном дне. Сказал, что с 17-го июля переходим на питание по лётной норме, это нас обрадовало.

Вечером получали «жалованье», старшина выдавал по 7 рублей из 8.30, остальное – на хозяйственные нужды.

Сегодня должен был быть зачёт, у других групп он и был, а мы, то есть наша, пятая лётная группа, сидели в кабине и с закрытыми глазами находили приборы. После обеда капитан Пушкин, инструктор с третьего звена, устроил нам контрольную работу по «ти – ти - таа – ти».

После этого «кодлой» пошли в магазин. Полищук покупал материал, крем и прочее на всю эскадрилью. Ну, а мы накупили там фиников, вешалок, одеколона и всякого разного, как сказал Рудя Биркле, «колониального товара».

Завтра инструктора должны проверять у нас тетради по «наземке», а послезавтра – полёты. Получил от Сани Смирнова, моего грозненского одноклассника, письмо, он едет в Осетию на практику. Он учится в грозненском нефтяном институте.

По лётной норме мы не стали питаться, пока ещё курсантская норма. До обеда сидели в методическом городке со своим инструктором и писали. Потом всю документацию, модели самолётов проверял комэск Осецкий и командир полка Ивлев. Осецкий разбил пару самолётов, как «халтуру», в том числе и наш. Потом Тихас его ремонтировал.

Командир полка вызвал Олега Чуракова и отправил его в училище, сдавать Аэродинамику, у него, оказывается «хвост». К Славику Гвозденко прилетел на каком-то Ли-2 отец, он же у него генерал-майор, лётчик, командир Ржевского корпуса ПВО. Отбой должен быть в 19.30 и снова чистили картошку, отбились в 20.00. Завтра должны начаться полёты!

Подъём в 3.30 – на улице дождь, но полёты не забили. Сразу в столовую, поели и в санчасть – замерили температуру и давление. Славу Лопатько доктор не допустил – у него температура 37.

Пришли на аэродром, по этому случаю был небольшой митинг. Первым порулил и взлетел Гвозденко. Здесь был его отец и командир полка. Один за другим стали взлетать самолёты. Через некоторое время сел и зарулил на стоянку самолёт Вани Горбачёва, у него не убиралась правая стойка. Из нашей группы первым полетел Дзюбинский, потом Тихас. Но Тихас вместо трёх полётов сделал два и полёты забили – пошёл дождь.

Примерно через час полёты снова начались, полетел и я по Упражнению №1 – «Ознакомительный полёт по большому кругу». А цель которого, как записано в лётной книжке – «Ознакомиться с характерными ориентирами и расположением аэродрома относительно их, ощущениями полёта на данном самолёте, его устойчивостью и управляемостью».

Впечатлений было много от первого полёта – весь полёт одно сплошное впечатление! Первое, что я ощутил – грохотание железной ВПП на взлёте, потом шум, даже стуки при уборке шасси и закрылков, свист воздушного потока, вибрации и всякие громыхания. Да и само моё положение необычно – сижу в носу самолёта, инструктор сзади. Вид перед собой непривычный. Будто сижу я в кинотеатре и вижу всё это на экране. Приборы жужжат, стрелки двигаются, что-то показывают. Постоянный гул двигателя. Земля под тобой слева и справа всё время перемещается. Ну, точно, как в кино. Все эти впечатления ещё «переварить» надо! Выполнил сегодня я три полёта по, так называемому, большому кругу на высоте 1000 метров и получил первые в своей жизни 45 минут «налёта»!

Прошёл послеполётный разбор. Между собой у нас непрекращающиеся деления впечатлениями от первого полёта. После ужина Валя Макушев приволок откуда-то щенка и накормил его «доверху», теперь тот бегает по казарме и скулит. Сейчас снова отбой в 19.30. я делаю завтра два полёта.

Подъём в 3.30. Сразу в столовую, потом в санчасть и на аэродром. Погода нормальная, правда, земля мокрая. Первым летит Филипенков, я лечу четвёртым. А пока я «наблюдатель за воздушной обстановкой», сижу возле СКП. Коля Зайцев – «наблюдатель за шасси», у него бинокль и микрофон, а у меня – жезлы.

Полетел в самое жаркое время, сделали два полёта по тому же Упражнению №1. Садились на грунт. И к моему налёту добавилось ещё 30 минут.

Пришли с аэродрома – нам сразу объявили, что возможен карантин. Подозрение на дизентерию. После обеда мы занимались генеральной уборкой, всё мыли с хлоркой. Завтра предварительная подготовка, а в понедельник и вторник полёты.

Подъёма сегодня не было, встали, чтобы успеть на завтрак. Старшина уже не кричит, он только сказал:

— Мужики, не опоздайте на завтрак.

Готовились к полётам на понедельник, я лечу снова четвёртым. Сегодня заступаю в наряд на КПП. С нами заступил в наряд дежурным по гарнизону какой-то «старлей» со второй эскадрильи.

Ночью спали с Усольцевым по очереди, на КПП ночью приходил командир полка Ивлев – «под мухой». Утром ко мне приехала мама с сестрой Розой. Отбой сегодня в 19.30.

Утром, как обычно, столовая – санчасть – стоянка. Наш самолёт стоит вторым. Летит Тихас. Погода отличная. Помогаем Володьке, технику, готовить самолёт.

[ 16.08.74 - аэр. Слепцовск – Начало лётного дня. ]

Я слетал четыре вывозных круга по Упражнению №3, но цель уже – «Ознакомиться с техникой выполнения полёта по кругу». Это уже нормальные круги на высоте 700 метров. Мне почему-то показалось, что выполнил я три полёта. И я был не один, человек пять тоже заметили за собой такое. Добавилось к моему налёту ещё 32 минуты.

Сейчас, перед ужином, я в ленкомнате, замполит оставил меня здесь убирать, а наше звено на картошке. Я с ним завтра лечу в зону.

Летал сегодня с «комиссаром», это замполит эскадрильи старший лейтенант Волобуев. Летал с ним в зону по Упражнению №2 – «Вывозной полёт в зону…» и цель – «Отработать горизонтальный полёт». Высота в зоне была 3000 метров, кругом горы. Но «комиссар» мало даёт управление. Со своим инструктором летал в пятую заправку, сделали четыре вывозных полёта по кругу. Летали с обратным стартом, немного скованно себя чувствовал. Мой налёт увеличился на один час и пять минут.

ПРЕДЫДУЩАЯ | К ОГЛАВЛЕНИЮ | СЛЕДУЩАЯ